Искусство рисунка

Дени Дидро, первый представитель когорты художественных критиков, взлелеянной XIX и XX вв., находился в расцвете творческих сил, когда его портрет кисти Луи Мишеля Ванлоо был выставлен в Салоне 1767 г. Ему понравилось очевидное сходство, хотя он и заявил, что никогда не надел бы такого роскошного одеяния. Дидро был противником роскоши во всех ее проявлениях. Его большая статья об этой выставке, для которой потребовался год работы, основывалась на сопоставлении роскошествующих стилей его века с суровой фундаментальностью Пуссена и Лесюэра, живопись которых принадлежала веку минувшему.

Хотя на портрете Дидро представлен вдохновенным и эмоциональным, действительной его характерной чертой была вдумчивость и серьезность. Он предпочитал сентиментальные нравоучения Жана Батиста Грёза нравственной раскованности Буше. „Не слишком ли долго художники ставили свою кисть на службу пороку и разврату? — вопрошал философ. Подобные вопросы ускоряли перемены в тематике французской живописи. Дидро ввел моду на жалостливую чувствительность и он же проложил путь к возрождению неоклассицизма. Осуществлением его художественных чаяний стало творчество Ж.Л-Давида, впервые представленное в Салоне 1781 г. — последнем Салоне, о котором писал Дидро.

Но прямое подражание классическому искусству внушало отвращение Дидро. Он указывал, что древние не имели того образца, той античности, какой они могли бы подражать. Их искусство вдохновляла возвышенная идея. И собственный вкус Дидро тяготел к прямо противоположному, чем к ясности, достигнутой выучкой. Он ценил крайности, ему нравилось фантазирование, он считал экстравагантность более привлекательным качеством в искусстве, чем холодность. „Изобразительное искусство, — писал Дидро, — нуждается в элементе неприрученном и примитивном, в чем-то захватывающем и преувеличенном . В его статьях, которые никогда не были напечатаны, но вошли в „Литературную переписку барона Мельхиора фон Гримма, переписывались от руки и рассылались подписчикам при дворах всей Европы, впервые была теоретически опробована идея антитезы романтической и классической традиций, которая воодушевит искусство после 1800 г. Грёз, поощренный похвалой Дидро, продолжал расточать себя в сентиментальном жанре, уже не замечая несоответствия своих поучительных историй новому духу времени и, видимо, не понимая, что вкусам Дидро он отвечал не больше, чем Буше. Его изначальные установки были похвальны, но он все больше разменивал себя на мелочи, становился расчетливым, скатываясь в неизбежную чудаковатость. В 1769 г. Дидро объявил, что больше не интересуется его творчеством; критику даже доставил удовольствие провал очередной амбициозной и помпезной картины  Грёза, представленной на соискание диплома Академии.